Mariupol-city
Б А Т Я
Хочу ещё немного рассказать о своём отце Василии Ивановиче. Вполне возможны какие-то повторения, так как я уже рассказывал о нём в предыдущих рассказах.
Батя родился 6 марта 1913 года. В этом году ему бы исполнилось 101 год. А умер он на 77 году жизни.
Отец не особенно был разговорчивым и я, соответственно, не очень много знаю о его жизни. Но жизнь его была довольно богата приключениями. Он и выпил довольно много горячительных напитков, да и женщин имел предостаточно. Моя мама была его последней официальной женой, но четвертой по счету. А неофициально он жил с десятью женами.
Так уж получилось, что и он прожил жизнь, и мы сейчас живем под чужой фамилией. А произошло вот что. Моя бабушка, Елена Ивановна первым браком была замужем, и муж её умер молодым. От него у неё было двое детей Алексей и Агафья. А потом она вышла замуж за моего деда. И мой отец был их единственным общим сыном. Но в станице Ново-Щербиновской мою бабушку то все знали под прежней фамилией. И, когда крестили моего отца, то поп или дьякон записали его под прежней фамилией моей бабушки. Открылось это только в 1929 году, когда бате надо было получать паспорт. А что это было за время, я думаю, вы из истории знаете. Коллективизация, индустриализация, борьба с кулаками и т.п. Моего деда Ивана тоже пытались раскулачивать, хотя у него никогда никакой собственности не было. Он просто был приказчиком или домоуправом у какого-то помещика.
Узнав, что паспорт бате выдадут на чужую фамилию, дед сказал, что если будет такая возможность в будущем, то поменяешь. Но тридцатые годы были ох, какие бурные, и бате было не до этого. Убийство Кирова, потом репрессии, а затем война. Куда уж тут менять фамилию. Вот так и живем мы все под чужой фамилией.
Хотя в Ейске батю знали под его истинной фамилией. В последний раз я убедился в этом в 1990 году, летом. Крашу ворота, готовлю дом к продаже. Проходит какой-то мужчина. Останавливается и спрашивает, - А что это Василька не видно? Он тут все время сидел на скамеечке. Какого? Да Василия Ивановича и называет его истинную фамилию. Я рассказал ему, что батя умер ещё в ноябре прошлого года…
Семья моего дедушки Ивана была не бедной. У них было несколько домов, а также сельскохозяйственные угодья. Но мой дед по какой-то причине разругался со своими отцом и братьями и категорически отказывался принимать от них помощь. Ведь, по началу, все жили в станице Ново-Щербиновской. Батя рассказывал, что его бабушка ловила его на улице, заводила к себе во двор, кормила и давала ему продуктов, зная, что они живут довольно бедно. Он приносил продукты домой, но его отец, если видел это, заставлял выбросить. Говорил, что ничего не хочет брать от своих родственников.
Какое-то время вместе с моим отцом и семьей деда жили дети деда от предыдущего брака-сын и двое дочерей. Батя рассказывал, что галоши у них на всех были одни. И вот кто-то один выходил во двор погулять, а остальные сидели у окна и ждали своей очереди. Потом бывшая жена моего деда вышла замуж за армянина Бардакьяна, и они все выехали из России. В шестидесятых годах одна сестра и брат моего отца жили во Франции, а другая сестра где-то в Америке.
С ранней весны и до поздней осени батя пас коров, овец и другую живность. А где-то с ноября ходил в школу. Говорил, что быстро всех догонял. Но окончил он только четыре класса. Писал он, конечно, с ошибками, а вот математику, точнее арифметику знал хорошо. Он помогал мне до шестого класса, пока у меня не началась алгебра.
Он рассказывал, что в конце двадцатых годов был комсомольцем. Но был вынужден сдать комсомольский билет. Его пытались заставить идти на комсомольское собрание, а на бирже труда подходила его очередь получить какую-то работу. Он положил билет и более ни в какие партии или союзы не вступал.
В начале тридцатых годов он учился в Таганроге в ФЗУ (фабрично-заводское училище) на каменщика. И всю оставшуюся жизнь работал каменщиком. Его отец, а мой дед Иван умер в Таганроге в 1933 году. Будто-бы лопнула грыжа, так что я своего деда видел только на фотографии.
Где-то в 1935 году батю призвали в армию. Но не в действующую армию, а как-бы на курсы. Был он там несколько месяцев, служил ездовым в артиллерии. А вот в 1939-м году его призвали уже в действующую армию. Он был командиром орудия, старшим сержантом. Одно время командовал взводом. Говорил, что командование отправило запрос на присвоение ему звания лейтенанта. Но в военной неразберихе все это где-то затерялось. Военные годы более полно отражены в рассказе Ейск-2.
По рассказам моей, уже покойной, двоюродной сестры, батя до войны женился трижды. С первой женой прожил совсем немного. Вторая жена, ее звали Евгения, умерла при родах вместе с ребенком. А у третьей жены родилась дочь Надежда, в 1938 году. Я знал, что она есть, так как она жила в двух кварталах от нас, но никогда не встречался. И только в семидесятых годах моя супруга показала мне её в горисполкоме. Она была сильно похожа на отца. Но характер был у неё тоже батин. Она работала в БТИ в отделе нашей двоюродной сестры Любы. И вот та рассказывала, что батя неоднократно приходил в отдел. Но общался только с Любой, хоть дочь сидела за столом невдалеке. На вопрос, почему он не поговорит с дочкой, батя отвечал, что та должна начать первой. Надежда точно также отвечала. Она считала, что батя должен начать общение первым. Вот так и не общались. На похоронах бати её не было. Да и на могилу его она не ходила. На данный момент её тоже уже нет, скончалась в декабре 2005 года.
После войны батя разошелся с матерью Надежды и в 1947 году женился на моей маме.
Они вместе построили наш дом. Я об этом рассказывал ранее. Все в нашем доме было сделано руками отца. Даже в 75 лет, когда выяснилось, что подгнило большое окно, батя сам сделал и поставил совершенно новое окно.
Батя очень тяжело перенес смерть моей мамы в сентябре 1981 года. Даже плакал, хоть и не был тонкослезым. Я его никогда не видел ранее плачущим. На кладбище, поначалу, ходил каждый день. «Невесты» так ловили его именно на кладбище.
После смерти мамы, он жил ещё с тремя женщинами. С первой, её, кажется, звали Надей, он прожил с ней совсем немного, несколько месяцев. Выяснилось, что она любительница выпить. Потом была такая себе Маша. У неё было два собственных дома, а она ещё положила глаз на наш дом. Батя жаловался, - Я весь светлый день управляюсь по двору, освобождаюсь к вечеру. Тут бы поговорить. А не с кем. Маша на вечер бежит к дочке и внукам. И я сам. Прожили они менее года. А в 1983-м году он сошелся с Полиной и жил с ней до своей смерти.
Во второй половине восьмидесятых годов у него начали дрожать руки, последствие тяжелой работы каменщиком. Это признаки болезни Альцгеймера. И он с опасной бритвы, которой брился долгое время, перешел на электрическую. Но тут тоже надо было напрягаться, чтобы удержать бритву. Да ещё у него начала сильно прогрессировать ИБС (ишемическая болезнь сердца), а он не очень то любил лечиться…
1989 год, март. Получаю телеграмму от отца с просьбой приехать. А морем ещё ничего не ходило, навигация не началась. Поехал вокруг, через Ростов. Приезжаю, где-то 15 –го марта. Что случилось? - спрашиваю. Да, - отвечает, - ничего. Вскопай нам огород. А знал, что огород ему копали алкаши. Он им ставил бутылку, и огород был вскопан. Я так понял, он захотел меня увидеть…
Летом, в отпуске, я был в Ейске. Красил, ремонтировал все, что батя говорил.30 октября я тоже приезжал, это последнее фото бати.
11 ноября, после ужина, он решил побриться. Начал бриться и упал возле стола. Инсульт. Положили на кровать и вызвали скорую. Он сказал, что мерзнут ноги. Надели теплые носки. Батя сказал, чтобы вызвали меня. Приехала скорая, сделала укол. Батя потерял сознание и к утру 12 ноября умер. О том, как я ехал, я уже рассказывал ранее.
Б А Т Я
Хочу ещё немного рассказать о своём отце Василии Ивановиче. Вполне возможны какие-то повторения, так как я уже рассказывал о нём в предыдущих рассказах.
Батя родился 6 марта 1913 года. В этом году ему бы исполнилось 101 год. А умер он на 77 году жизни.
Отец не особенно был разговорчивым и я, соответственно, не очень много знаю о его жизни. Но жизнь его была довольно богата приключениями. Он и выпил довольно много горячительных напитков, да и женщин имел предостаточно. Моя мама была его последней официальной женой, но четвертой по счету. А неофициально он жил с десятью женами.
Так уж получилось, что и он прожил жизнь, и мы сейчас живем под чужой фамилией. А произошло вот что. Моя бабушка, Елена Ивановна первым браком была замужем, и муж её умер молодым. От него у неё было двое детей Алексей и Агафья. А потом она вышла замуж за моего деда. И мой отец был их единственным общим сыном. Но в станице Ново-Щербиновской мою бабушку то все знали под прежней фамилией. И, когда крестили моего отца, то поп или дьякон записали его под прежней фамилией моей бабушки. Открылось это только в 1929 году, когда бате надо было получать паспорт. А что это было за время, я думаю, вы из истории знаете. Коллективизация, индустриализация, борьба с кулаками и т.п. Моего деда Ивана тоже пытались раскулачивать, хотя у него никогда никакой собственности не было. Он просто был приказчиком или домоуправом у какого-то помещика.
Узнав, что паспорт бате выдадут на чужую фамилию, дед сказал, что если будет такая возможность в будущем, то поменяешь. Но тридцатые годы были ох, какие бурные, и бате было не до этого. Убийство Кирова, потом репрессии, а затем война. Куда уж тут менять фамилию. Вот так и живем мы все под чужой фамилией.
Хотя в Ейске батю знали под его истинной фамилией. В последний раз я убедился в этом в 1990 году, летом. Крашу ворота, готовлю дом к продаже. Проходит какой-то мужчина. Останавливается и спрашивает, - А что это Василька не видно? Он тут все время сидел на скамеечке. Какого? Да Василия Ивановича и называет его истинную фамилию. Я рассказал ему, что батя умер ещё в ноябре прошлого года…
Семья моего дедушки Ивана была не бедной. У них было несколько домов, а также сельскохозяйственные угодья. Но мой дед по какой-то причине разругался со своими отцом и братьями и категорически отказывался принимать от них помощь. Ведь, по началу, все жили в станице Ново-Щербиновской. Батя рассказывал, что его бабушка ловила его на улице, заводила к себе во двор, кормила и давала ему продуктов, зная, что они живут довольно бедно. Он приносил продукты домой, но его отец, если видел это, заставлял выбросить. Говорил, что ничего не хочет брать от своих родственников.
Какое-то время вместе с моим отцом и семьей деда жили дети деда от предыдущего брака-сын и двое дочерей. Батя рассказывал, что галоши у них на всех были одни. И вот кто-то один выходил во двор погулять, а остальные сидели у окна и ждали своей очереди. Потом бывшая жена моего деда вышла замуж за армянина Бардакьяна, и они все выехали из России. В шестидесятых годах одна сестра и брат моего отца жили во Франции, а другая сестра где-то в Америке.
С ранней весны и до поздней осени батя пас коров, овец и другую живность. А где-то с ноября ходил в школу. Говорил, что быстро всех догонял. Но окончил он только четыре класса. Писал он, конечно, с ошибками, а вот математику, точнее арифметику знал хорошо. Он помогал мне до шестого класса, пока у меня не началась алгебра.
Он рассказывал, что в конце двадцатых годов был комсомольцем. Но был вынужден сдать комсомольский билет. Его пытались заставить идти на комсомольское собрание, а на бирже труда подходила его очередь получить какую-то работу. Он положил билет и более ни в какие партии или союзы не вступал.
В начале тридцатых годов он учился в Таганроге в ФЗУ (фабрично-заводское училище) на каменщика. И всю оставшуюся жизнь работал каменщиком. Его отец, а мой дед Иван умер в Таганроге в 1933 году. Будто-бы лопнула грыжа, так что я своего деда видел только на фотографии.
Где-то в 1935 году батю призвали в армию. Но не в действующую армию, а как-бы на курсы. Был он там несколько месяцев, служил ездовым в артиллерии. А вот в 1939-м году его призвали уже в действующую армию. Он был командиром орудия, старшим сержантом. Одно время командовал взводом. Говорил, что командование отправило запрос на присвоение ему звания лейтенанта. Но в военной неразберихе все это где-то затерялось. Военные годы более полно отражены в рассказе Ейск-2.
По рассказам моей, уже покойной, двоюродной сестры, батя до войны женился трижды. С первой женой прожил совсем немного. Вторая жена, ее звали Евгения, умерла при родах вместе с ребенком. А у третьей жены родилась дочь Надежда, в 1938 году. Я знал, что она есть, так как она жила в двух кварталах от нас, но никогда не встречался. И только в семидесятых годах моя супруга показала мне её в горисполкоме. Она была сильно похожа на отца. Но характер был у неё тоже батин. Она работала в БТИ в отделе нашей двоюродной сестры Любы. И вот та рассказывала, что батя неоднократно приходил в отдел. Но общался только с Любой, хоть дочь сидела за столом невдалеке. На вопрос, почему он не поговорит с дочкой, батя отвечал, что та должна начать первой. Надежда точно также отвечала. Она считала, что батя должен начать общение первым. Вот так и не общались. На похоронах бати её не было. Да и на могилу его она не ходила. На данный момент её тоже уже нет, скончалась в декабре 2005 года.
После войны батя разошелся с матерью Надежды и в 1947 году женился на моей маме.
Они вместе построили наш дом. Я об этом рассказывал ранее. Все в нашем доме было сделано руками отца. Даже в 75 лет, когда выяснилось, что подгнило большое окно, батя сам сделал и поставил совершенно новое окно.
Батя очень тяжело перенес смерть моей мамы в сентябре 1981 года. Даже плакал, хоть и не был тонкослезым. Я его никогда не видел ранее плачущим. На кладбище, поначалу, ходил каждый день. «Невесты» так ловили его именно на кладбище.
После смерти мамы, он жил ещё с тремя женщинами. С первой, её, кажется, звали Надей, он прожил с ней совсем немного, несколько месяцев. Выяснилось, что она любительница выпить. Потом была такая себе Маша. У неё было два собственных дома, а она ещё положила глаз на наш дом. Батя жаловался, - Я весь светлый день управляюсь по двору, освобождаюсь к вечеру. Тут бы поговорить. А не с кем. Маша на вечер бежит к дочке и внукам. И я сам. Прожили они менее года. А в 1983-м году он сошелся с Полиной и жил с ней до своей смерти.
Во второй половине восьмидесятых годов у него начали дрожать руки, последствие тяжелой работы каменщиком. Это признаки болезни Альцгеймера. И он с опасной бритвы, которой брился долгое время, перешел на электрическую. Но тут тоже надо было напрягаться, чтобы удержать бритву. Да ещё у него начала сильно прогрессировать ИБС (ишемическая болезнь сердца), а он не очень то любил лечиться…
1989 год, март. Получаю телеграмму от отца с просьбой приехать. А морем ещё ничего не ходило, навигация не началась. Поехал вокруг, через Ростов. Приезжаю, где-то 15 –го марта. Что случилось? - спрашиваю. Да, - отвечает, - ничего. Вскопай нам огород. А знал, что огород ему копали алкаши. Он им ставил бутылку, и огород был вскопан. Я так понял, он захотел меня увидеть…
Летом, в отпуске, я был в Ейске. Красил, ремонтировал все, что батя говорил.30 октября я тоже приезжал, это последнее фото бати.
11 ноября, после ужина, он решил побриться. Начал бриться и упал возле стола. Инсульт. Положили на кровать и вызвали скорую. Он сказал, что мерзнут ноги. Надели теплые носки. Батя сказал, чтобы вызвали меня. Приехала скорая, сделала укол. Батя потерял сознание и к утру 12 ноября умер. О том, как я ехал, я уже рассказывал ранее.
