М А Р И У П О Л Ь – 6
Или
П О Е З Д К А
В
М О С К В У
( Окончание. Начало смотрите в Мариуполь – 5)
Женщина
испуганно взглянула на него и кивнула головой. Ты спрашивай, - сказал
парень,- а я отойду в сторонку, меня это не касается. Я начал
спрашивать, а женщина отвечать. Тут нет смысла передавать детально весь
разговор, тем более что он продолжался около часа. Опишу то, что
получилось, когда все её ответы объединились в одно целое.
По
словам Любы, Нина познакомилась с молодым офицером и влюбилась. Да,
влюбилась и, похоже, очень сильно. Она никого и ничего вокруг не
замечала, ходила как зачумленная, о чем-то все время, думая и часто
беспричинно улыбалась каким – то своим мыслям. Встречи любовников были
почти каждый день. Перерывы были только тогда, когда парень дежурил в
части. Одну, а то и две ночи в неделю Нина отсутствовала в комнате, а на
следующий день приходила на работу с красными от бессонницы глазами.
Постепенно всем окружающим становилось ясно, что это вовсе не интрижка,
не приключение, а нечто более серьёзное. Однажды, - говорит женщина,- я
спросила её – А как же муж, Нина? Тут любовь, Люба, если ты это
понимаешь,- ответила Нина,- а мужа я не люблю, и никогда не любила! И у
меня отпало желание о чем-то спрашивать,- сказала женщина.
Если в феврале и марте перерывы в их встречах были даже около недели, - говорит Люба, - наверное, шли месячные, то в апреле, перед отъездом домой, таких перерывов не было. И Нина стала чаще ночевать вне нашей комнаты. Ходили устойчивые слухи, что они собираются пожениться. Этот офицер, ее любимый, и не скрывал этого. Он всем своим друзьям объявил, что женится на Нине. А она молчала, никому ни о чем не рассказывала. Да и вели они себя в апреле, уже как муж и жена. Так, по крайней мере, всем казалось. Ведь понятно, что их поведение обсуждалось всеми окружающими их людьми. Они ведь не скрывали своих отношений. Да, в военном городке, это и невозможно скрыть. Все у всех на виду. Насколько мне известно, этому парню, любовнику Нины, к свадьбе обещали дать квартиру. Это вполне серьёзно обговаривалось. По поведению обоих любовников, по крайней мере, до моего отъезда, было видно, что они вполне серьезно решили пожениться. А что случилось в мае, когда все уехали, а Нина осталась, я даже не могу представить. Даже если и был аборт, как говорили местные. Ну и что? Ведь все женщины делают аборты, не она первая и не она последняя. Я так понимаю, что этот парень, любовник Нины, или будущий муж, ничего не знал. Когда я вернулась из Ерохино, он был спокоен и убеждал всех, что Нина вот-вот вернется. Я повторяю, он был уверен, что она вернется!!! Об этом мне много говорил мой друг, да вы его видели на остановке.
А вот после поездки в Ерохино, он уже был не так уверен, но все равно заявлял, что она скоро приедет.
Ну,
мне,- продолжала женщина,- в Ерохино делать было нечего, меня там
ничего не удерживало и я решила остаться в Тушино. Но нужно было поехать
туда, рассчитаться с работы и выписаться. Командировка закончилась, все
стали разъезжаться, только Нина не собирается. На мой вопрос, едет ли
она, Нина ответила, - Я не могу ехать. Но ничего объяснять не стала. Я
узнала, что она каким-то образом смогла остаться, написав заявление на
продление командировки. Как это она сделала – я не знаю, знаю только,
что это было сделать нелегко. Скорее всего, этот её парень ходил к
командиру части и с ним решил этот вопрос. Я уехала и больше ее, до
настоящего времени, не видела. Но, когда вернулась в Тушино, а Нины уже
не было, местные портные сказали, что Нина, похоже, делала аборт, так
как в мае она отсутствовала на работе три или четыре дня. А потом, выйдя
на работу, ходила какая-то растерянная, с темными кругами вокруг глаз.
Когда
я вернулась в Тушино,- продолжала женщина,- среди молодых офицеров было
веселье, все старались поддернуть парня, любимого Нины. Вот кинула тебя
девочка, - смеялись парни,- обещала вернуться и пропала, а ты уже
свадьбу приготовил! Парень как мог, отшучивался, а затем выпросил отпуск
и поехал в Ерохино. Недели через две он вернулся и заявил всем, что
Нина вот-вот разведется, выпишется и приедет сюда. Там у неё, будто-бы,
были какие-то проблемы с мужем. Но, на данный момент, - продолжала
Люба,- никаких изменений, парня уже перестали поддергивать, поняли, что
будущая жена его кинула. Вы, наверное, - женщина обратилась ко мне,-
хотите с ним встретиться? Нет, - ответил я, а зачем? Ведь он же её не
насиловал, она ж сама к нему бегала, так что он мне не нужен.
А
как там Нина? - почему-то спросила женщина. Беременная,- ответил я. Она
как-то странно посмотрела на меня, - Понятно, что сюда она вряд-ли
вернется,- то ли вопросительно, то ли утвердительно сказала Люба, - Ну
вот все, что я знаю. Я поблагодарил её и мы попрощались. Понятно, что
больше мы никогда не встречались.
В
тот вечер мы с другом выпили три бутылки водки и выкурили по две пачки
сигарет. А потом вернулись в Жданов. Вскоре нас обоих направили на суда,
но разные. Больше я его никогда не видел.
Но было продолжение описанной выше эпопеи.
Но,
вначале, я хочу заверить, что я об этой поездке никогда и никому не
говорил. Только в прошлом году, в процессе какой-то перепалки, я сказал
Нине, что ездил в Москву. Но, по её реакции, понял, что она
не поверила этому. И, при повторении, она сказала,- Я не верю, что ты
ездил в Москву. Ну что ж, верить, иль не верить – это личное дело
каждого человека.
Я, конечно, в то время, общался с Ниной до
родов, но решил ей ничего не говорить, чтобы не спровоцировать
осложнения. Ну, а потом, острота боли от всех этих сообщений как-то
притупилась и я решил ничего не говорить никому, в том числе и ей.
Но,
я же не предполагал, что контакты Нины с этим офицером не прекратились.
На данный момент я точно знаю, что кроме летнего 70-го года приезда в
Ерохино, он ещё дважды приезжал к ней. Зимой, в январе или в начале
февраля и в июне 71 года, уже после рождения сына. Тут понятно, что у
них шла переписка. Были ли ещё у них контакты, я пока не знаю. Но всё
возможно!
А продолжение пришло неожиданно, в ноябре 1974 года. Но тут тоже необходимо отступление.
В
апреле 74-го года мы получили квартиру. Контейнер из Ерохино шел очень
долго и Нине с сыном пришлось довольно долго спать на полу, на матрасах.
Но это не помешало ей влезть в новые приключения. Но тут не место их
описывать. В августе или в сентябре я пришел из рейса и списался. Мы
купили два гарнитура – спальный, гостиный, холодильник и ещё что-то. Я
был в отпуске и отгулах до ноября. Не успел я уехать на судно, как Нина,
снова не посоветовавшись со мной, сдает сына в детский сад и срочно
устраивается на работу, на швейную фабрику. Зачем и почему это было
тогда сделано, я до сих пор понять не могу. А она, вразумительно,
объяснить не может, как я не пытался выяснить. Проработала она там всего
четыре месяца. Но в эти четыре месяца она, понятно, приезжать ко мне на
судно не могла.
Ну,
а теперь к самому факту. Во второй половине ноября 1974 года, судно
пришло в Николаев. Я, соответственно, пришел к теще. Но там, кроме
средней дочери Виктории, никого не было. И мы вдвоем с ней стали
выпивать и курить. И вот Вика, немного выпив, стала рассказывать мне
довольно интересную историю. Оказывается, она, а ей тогда было 15 лет,
на весенние каникулы 70 года, ездила к сестре в Москву. (Я об этом
слышал впервые! Я так понимаю, Нина умышленно не рассказала мне, что к
ней приезжала её сестра) И была там неделю. Вика рассказывала, что, во
время её пребывания в Тушино, у её сестры была огромная любовь с молодым
лейтенантом Сергеем. Этот лейтенант предложил Нине выйти за него замуж,
и она, как будто-бы, уже решилась на это. И тоже, как ранее в Москве
Люба, Вика сказала, что к свадьбе этому лейтенанту обещали квартиру.
Так, по крайней мере, я поняла по разговорам Нины в то время,- добавила
Вика. На мой вопрос, откуда она это всё знает, Вика ответила, - Так они
же почти не расставались! Он являлся к Нине, при мне, почти каждый день.
За всё время моего пребывания
он только один раз не пришел. Сестра сказала, что он дежурит. Я спросил,
ночевала ли Нина в своей комнате. Вика ответила, что один или два раза
её не было, а ей Нина сказала, что задержалась в ателье, много работы и
спала там. Остальные дни, по вечерам ходила на свидания, но ночевала в
своей комнате. Я попытался выяснить ещё кое-какие детали, но Вика быстро
опьянела, у неё заплетался язык, как я не старался, ничего более
выяснить не смог.
Но самое главное – так это то, что всё, что узнал тогда в Москве от Любы, полностью подтвердила сестра Нины.
Костя закончил свой рассказ. И видя, что после этого рассказа у него испортилось настроение, я не стал более расспрашивать его.
