М А Р И У П О Л Ь - 5
Или
П О Е З Д К А
В
М О С К В У
Его звали Константин Рогов, около 60 лет. Когда-то давно он был моряком. Мы познакомились с ним в кардиологическом отделении больницы. Я лежал со своими болячками, он со своими. В перерывах между уколами, мы разговаривали на разные темы. В том числе и интимные. И вот, однажды, он предложил мне выслушать рассказ о том, как он много лет назад, ездил в Москву. Далее я привожу его рассказ полностью, без купюр.
- Как ты уже понял, в те далекие времена, я, закончив Мореходное Училище, работал помощником капитана на судах Азовского пароходства. Женился я на Нине на третьем курсе училища. На описываемый момент, я был женат уже три года, но детей у нас не было. А рассказать тебе я решил потому, что память уже начала ухудшаться, и я хочу немного освежить ее. Тем более что события тех далеких времен очень сильно пересеклись с событиями настоящего времени.
Вначале необходимо предисловие. Объясню все события того,1970 года, предшедствующие этой поездке.
В начале того года я работал 4-м помощником капитана на т/х. «Дубно». Судно, весь январь, ходило на линии Жданов (сейчас Мариуполь)- Александрия, возили уголь. И только в начале февраля мы вышли в длинный рейс – Франция, Германия, Куба, Испания и назад в Союз. Вернулись мы из того рейса где-то около 10 июня 1970 года. Необходимо также отметить, что с Ниной я виделся последний раз 31.12.1969 г. В течение 10-15 мин. Она приехала на судно, а уже у борта стояли пограничники - судно выходило в рейс. А до этого, мы виделись только в октябре 69 года. То есть интимных отношений, или секса, у нас не было более семи месяцев.
В это же время Нина работала швеей в военном ателье г. Ерохина.
По её словам, в январе 70-го года в ателье объявили о командировке в Москву, шить новую форму для Московского гарнизона. Будто - бы требовались швеи без детей. И она, не посоветовавшись со мной, уехала в Москву. Мне, постфактум, сообщила об этом телеграммой. Сразу же сообщила, что командировка на три месяца, т.е. до первого мая. Сообщила и адрес в Тушино. Сразу же замечу, что письмо от неё за весь период, что она там находилась, мне пришло лишь одно. Да и то с какой-то чепухой, просто отписка. Я, заподозрив неладное, слал радиограммы. Но, в ответ, опять таки шли отписки, да и то, очень редко. Я, тогда, очень сильно переживал. Ну ладно, тут речь не о том.
К первому мая Нина домой не вернулась, сообщила, что командировку продлили. Вернулась она к самому концу мая 1970 года.
Приехав ко мне на судно в Туапсе, Нина, практически ничего о своей поездке не рассказывала. Ну, учили их солдаты ходить на лыжах, ездили они в Москву, ходили по музеям и все. По поводу задержки возвращения, она сказала, что к первому мая всех в гарнизоне обшить не успели, поэтому всех командировочных задержали.
Но, когда, списавшись с судна, я приехал домой, родители сообщили мне совсем иное. Мама сказала, что, когда к Первому мая Нина не вернулась, они с отцом забеспокоились и мать пошла в ателье. И там ей сказали, что все командировочные из Москвы вернулись. И только Нина написала заявление и осталась. На какой срок - в ателье не знали. Мама не успокоилась и пошла в Военторг. Там ей подтвердили, что заявление писала сама Нина и будто-бы на месяц. Причину там не знали. Но заверили мою мать, что официально командировка закончилась к первому мая и все портные должны были вернуться домой.
Эта информация была для меня шокирующей. Я, сразу, даже не поверил своим родителям. Но затем, проанализировав все рассказы Нины о поездке и, отметив очень много нестыковок, я пришел к выводу, что все, что рассказали родители, очень похоже на правду. Дело в том, что Нина, видимо, заранее не приготовила рассказы о командировке и все время путалась. Об одном и том же она рассказывала каждый раз по-разному, приводя совсем другие факты. Я, неоднократно, уже умышленно, спрашивал её о каких-то событиях и каждый раз она пыталась выкрутиться и врала.
Понятно, что всё это сильно меня беспокоило. И вот, сидя на биче (sitting on the beach- жаргонное выражение, означающее ожидание направления на судно.), я познакомился с одним парнем, родом из Москвы, Николаем. Мы жили в одном номере гостиницы «Моряк». Он был из самой Москвы, но хорошо знал все окрестности, в том числе и Тушино. А тут получилось так, что у нас впереди были свободные дней десять. Я уже не помню, почему, или праздники, или ещё что-то, но были свободны приблизительно дней на десять. Я, в разговоре, как-то сказал, что съездил бы в Москву на пару дней, кое-что выяснить. И, этот москвич, Николай, ухватился за эту идею, сказав, что и ему нужно на пару дней домой.
И мы, поездом, двинулись в Москву. Честно говоря, это была простая авантюра. Я не знал ни где это Тушино, ни где находится ателье, в котором работала Нина, ничего. Единственно, так это я запомнил на фото, которые она привезла из Москвы, ее соседку, но комнате в Тушино. Она тоже приехала в командировку из Ерохино и решила остаться в Москве. Она была постарше и довольно приметная женщина. В живую я её никогда не видел, только на фото. Но интересовало меня только одно – причина задержки Нины в Тушино на месяц. Ничего больше я, на тот момент, не знал и ни о чем не догадывался. А вот задержка меня очень беспокоила.
Дело в том, что тогда, в советские времена, никто не шутил с такими вещами. Если командировка на три месяца, значит на три. И, если не успели что-то сделать, то будет наказан тот, кто за это всё отвечает. Но оставить немалое количество людей на месяц, тем более приехавших из разных городов Союза, это нонсенс! Тем более в Военторге, которому подчинялись все военные ателье. Для этого нужно было связываться с каждым городом, просить согласия руководства каждого предприятия, из которого были эти люди, а также нужно было согласие самих портных, ведь у каждого были семьи. Короче, куча проблем. И никто бы на это не пошел. Просто у ответственного за это, сняли бы звездочку с погонов. Это ж была армия!
Тут нет смысла описывать все перипетии поездки. Отмечу только, что в Тушино нам пришлось ездить дважды. В первый раз мы поехали на разведку. Мы узнали, где находится военная часть и что ателье находится на её территории. То есть попасть туда невозможно. Оставалось только каким-то образом выследить эту Любу, соседку Нины по комнате. И во второй день, мы это сделали!
Приехав в Тушино, и, подойдя к военной части, мы выбрали место, чтобы был виден выход из проходной военной части. Ждать нам пришлось довольно долго, около трех часов, выкурили по пол пачки сигарет. И, наконец, около 18 часов, появилась та, которую мы ждали. Она вышла, оживленно разговаривая, с каким-то молодым офицером, и они направились к остановке автобуса. Мы, тихонько, двинулись за ними. Минут через десять подошел автобус. Офицер посадил Любу в автобус и ушел. Мы также сели в автобус.
Мы с товарищем, Николаем, решили действовать осторожно, так как можно было попасть на большую неприятность. С военными шутки плохи. У них очень обострена корпоративная взаимопомощь. Минимум, так искалечат. Лучше не рисковать.
В автобусе половина пассажиров были военные, и я не решился подходить к Любе, так как не мог спрогнозировать её реакцию. Решил ждать до Москвы. В Москве она вышла невдалеке от станции Метро и направилась туда. Мы же, выждав момент, когда вокруг было немного людей, решительно подошли к ней и негромко обозвались. Она, как-то сразу испугалась. Остановилась и как-то затравленно стала оглядываться по сторонам. Потом, всмотревшись, узнала меня,- Вы были мужем Нины? Я видела вас в Ерохино, вы приходили в ателье. Я опешил,- Почему был? Я и сейчас её муж. А что, разве развода не было? - как-то неуверенно спрашивает женщина. Нет, - отвечаю,- а что, должен был быть развод? Должен,- ответила она, - но это не моя тайна.
Но тут вступил мой товарищ, - Значит так дорогуша, Вы нам не нужны и мы вас трогать не будем. Но вы должны вот ему рассказать все, что вы знаете, и только правду! И тогда мы попрощаемся навсегда, понятно? А я забыл добавить, что этот москвич, Николай, был на голову выше меня и, соответственно, поздоровей. Со стороны он выглядел довольно угрожающе. Хотя, в общем-то, был спокойным и добрым.
Продолжение смотрите в Мариуполь-6
